Булат ОкуджаваПолный список песен Разные песни Песни и стихи о войне (1985) Музыка арбатского двора (2003) Когда Опустеет Париж (2003) До свидания, мальчики (2004) Пожелание друзьям (2004) Часовые любви (2004) Записи "Le Chant du Monde" 1968 и "Мелодия" 1976 (2018) Записи фирмы "Мелодия" 1979 (2018) Записи фирмы "Мелодия" 1986 (2018) Студийные и концертные записи 1961–1995 (2018) Записи студии МХАТ 1984–1986 (2018) Концертные записи 1960–1993 (2018) Песни из мюзикла "Золотой ключик" 1975–1988 (2018) |
| |||
Музыка арбатского двора (2003)
Речитатив (Б.Окуджава) Тот самый двор, где я сажал березы, Был создан по законам вечной прозы И образцом дворов арбатских слыл: Там, правда, не выращивались розы, Да и Гомер туда не заходил... Зато поэт Глазков напротив жил. Друг друга мы не знали совершенно, Но, познавая белый свет блаженно, Попеременно - снег, дожди и сушь, Разгулы будней и подъездов глушь, И мостовых дыханье, неизменно Мы ощущали близость наших душ. Ильинку с Божедомкою, конечно, Не в наших нравах предавать поспешно, И Усачевку, и Охотный ряд... Мы с ними слиты чисто и безгрешно, Как с нашим детством - сорок лет подряд; Мы с детства их пророки... Но Арбат! Минувшее тревожно забывая, На долголетье втайне уповая, Все медленней живем, все тяжелей... Но песня тридцать первого трамвая С последней остановкой у Филей Звучит в ушах, от нас не отставая. И если вам, читатель торопливый, Он не знаком, тот гордый, сиротливый, Извилистый, короткий коридор От ресторана "Прага" до Смоляги, И рай, замаскированный под двор, Где все равны: и дети и бродяги, Спешите же... Все остальное - вздор. Арбатское вдохновение, или Воспоминания о детстве (Б.Окуджава) Упрямо я твержу с давнишних пор: Меня воспитывал арбатский двор, Все в нем, от подлого до золотого. А если иногда я кружева Накручиваю на свои слова, То это от любви. Что в том дурного? На фоне непросохшего белья Руины человечьего жилья, Крутые плечи дворника Алима... В Дорогомилово из тьмы Кремля, Усы прокуренные шевеля, Мой соплеменник пролетает мимо. Он маленький, немытый и рябой И выглядит растерянным и пьющим, Но суть его - пространство и разбой В кровавой драке прошлого с грядущим. Его клевреты топчутся в крови... Так где же почва для твоей любви? - Вы спросите с сомненьем, вам присущим. Что мне сказать? Я только лишь пророс. Еще далече до военных гроз. Еще загадкой манит подворотня. Еще я жизнь сверяю по двору И не подозреваю, что умру, Как в том не сомневаюсь я сегодня. Что мне сказать? Еще люблю свой двор, Его убогость и его простор, И аромат грошового обеда. И льну душой к заветному Кремлю, И усача кремлевского люблю, И самого себя люблю за это. Он там сидит, изогнутый в дугу, И глину разминает на кругу, И проволочку тянет для основы. Он лепит, обстоятелен и тих, Меня, надежды, сверстников моих, Отечество... И мы на все готовы. Что мне сказать? На все готов я был. Мой страшный век меня почти добил, Но речь не обо мне - она о сыне. И этот век не менее жесток, А между тем насмешлив мой сынок: Его не облапошить на мякине. Еще пока он, правда, хил и слаб, Но он страдалец, а не гордый раб, Небезопасен и небезоружен... А глина ведь не вечный материал, И то, что я когда-то потерял, Он под стеной Кремлёвской обнаружил. Воспоминание о Дне Победы (Б.Окуджава) Была пора, что входит в кровь, и помнится, и снится. Звенел за Сретенкой трамвай, светало над Мясницкой. Уже пожар отбушевал, и я отвоевал В те дни, когда ещё в Москве Арбат существовал. Живые бросились к живым, и было правдой это, Любили женщину одну - она звалась Победа. Казалось всем, что всяк уже навек отгоревал В те дни, когда ещё в Москве Арбат существовал. Он нашей собственностью был, и мы клялись Арбатом. Еще не знали, кто кого объявит виноватым. Как будто нас девятый вал отныне миновал В те дни, когда еще Арбат в Москве существовал. Какие слезы на асфальт из круглых глаз катились, Когда на улицах Москвы в обнимку мы сходились - И тот, что пули избежал, и тот, что наповал, - В те дни, когда ещё в Москве Арбат существовал. Фрагмент выступления на творческом вечере (Б.Окуджава) Я жил на Арбате с 24-го года по 41-й. В 41-ом году меня выселили. То есть, не что выселили, а я ушел на фронт, а когда вернулся, квартира была занята и мне её не вернули, потому что я числился сыном врагов народа. Значит я не мог за неё воевать. Ну вот, и с тех пор с Арбатом было покончено. Что из себя представлял Арбат. Арбат была прелестная улица внешне. Для меня это родная улица, я очень люблю эту улицу. Но сейчас я не склонен идеализировать прошлое. Знаете, это была правительственная трасса. По этой трассе ездил Сталин. Поэтому все ворота и подъезды были забиты специальными людьми. Но тогда я этого не понимал как-то, и даже интересно было. А сейчас вспоминать об этом неприятно. Ну, жили скученно, подавляющее большинство - в коммунальных квартирах. Не знаю, теперь вот говорят, что в коммунальных квартирах есть свои прелести и даже есть... То, что мы расселились по отдельным квартирам, это принесло в нашу жизнь какие-то дополнительные сложности - так говорят... Не знаю. Ну вот пожалуй и всё об Арбате, что я могу вам сказать. Теперь, что касается нового Арбата... Я думаю, что будет замечательная новая улица, с прекрасными домами поэзии, книжными магазинами, ресторанчиками "Мастер и Маргарита" для иностранцев. Но Арбата не будет. Арбата не будет, потому что выселяются арбатцы, а они составляют климат района. Вот что самое главное и самое печальное. А заселяется неизвестными людьми, для которых Арбат - только название и больше ничего. Чаепитие на Арбате (Б.Окуджава) Пейте чай, мой друг старинный, Забывая бег минут. Желтой свечкой стеаринной Я украшу ваш уют. Не грустите о поленьях, О камине и огне... Плед шотландский на коленях, Занавеска - на окне. Самовар, как бас из хора, Напевает в вашу честь. Даже чашка из фарфора У меня, представьте, есть. В жизни выбора не много: Кому - день, а кому - ночь. Две дороги от порога: Одна - в дом, другая - прочь. Нынче ж мы - в дому прогретом, А не в поле фронтовом, Не в шинелях, и об этом Лучше как-нибудь потом. Мы не будем наши раны Пересчитывать опять. Просто будем, как ни странно, Улыбаться и молчать. Я для вас, мой друг, смешаю В самый редкостный букет Пять различных видов чая По рецептам прежних лет. Кипятком крутым, бурлящим Эту смесь залью для вас, Чтоб былое с настоящим Не встречалось хоть сейчас. Настояться дам немножко, Осторожно процежу И серебряную ложку Рядом с чашкой положу. Это тоже вдохновенье... Но, склонившись над столом, На какое-то мгновенье Всё же вспомним о былом: Над безумною рекою Пулеметный ливень сек, И холодною щекою Смерть касалась наших щек. В битве выбор прост до боли: Или пан, или пропал... А потом, живые, в поле Мы устроили привал. Нет, не то чтоб пировали, А, очухавшись слегка, Просто грелись на привале Кипятком из котелка. Не было напитка краше, Благодарствуй, котелок! Но встревал в блаженство наше Чей-то горький монолог: "Как бы ни были вы святы, Как ни праведно житье, Вы с ума сошли, солдаты: Это - дрянь, а не питье! Равнодушье вас погубит, И забывчивость убьет: Тот, кто крепкий чай разлюбит, Тот предаст и не поймет..." Вы представьте, друг любезный, Как нам были всем смешны Парадоксы те из бездны Фронтового сатаны. Ведь казалось, что - крученый Чайный лист - трава и сор Пред планетой, обреченной На страданье и разор? Что - напиток именитый?.. Но, средь скорби и разлук, Целый мир полузабытый Перед нами ожил вдруг. Был он теплый и прекрасный... Как обида нас ни жгла, Та сентенция напрасной, Очевидно, не была. И клянусь вам, друг мой давний, Не случайны с древних лет Эти чашки, эти ставни, Полумрак и старый плед, Разговор, текущий скупо, И заварки колдовство, И как будто даже скука, Но не скука - естество. И счастливый час покоя, И завидное такое Мирной ночи торжество... |